выступал против нее, и встал на защиту молодого издателя балтиморской газеты, которого разъяренная толпа выгнала из города, разрушив при этом помещение его редакции. Если Генри Ли не хватало финансовой рассудительности, то ему никогда не хватало мужества - он не только призвал молодого человека вернуться в Балтимор и возобновить публикацию своих материалов против войны, но и сам отправился туда, чтобы поддержать его. Возможно, Ли недооценил ярость американской политики больших городов того времени, и, к несчастью для него, он находился во временном офисе газеты, когда на него напала разъяренная толпа. Генри Ли помог забаррикадировать помещение и послал за "дополнительным оружием", и в ходе завязавшейся перестрелки один человек на улице был убит. Ополченцы прибыли как раз вовремя, чтобы разнять стороны, а издателя, Ли и их друзей для их же безопасности сопроводили в балтиморскую тюрьму, но к этому времени весь город был в беспорядке, и толпа ворвалась в тюрьму. "Смерть казалась настолько неминуемой, что Ли предложил своим спутникам взять то немногое оружие, которое у них было, и перестрелять друг друга, чем позволить толпе разорвать себя на куски". Это предложение не было воспринято его товарищами с энтузиазмом, но, возможно, так и должно было быть, поскольку толпа выломала дверь их камеры и вытащила их наружу в "беспорядочное месиво", в котором один из них был убит, а одиннадцать других жестоко избиты. Восемь человек были убиты, а их тела были свалены на улице и подвергнуты "постоянному изувечиванию". Генри Ли был одним из них.

Трудно оценить, насколько сильно он пострадал и насколько неизлечимы его травмы, но, судя по всему, его мучители втыкали в него ножи, заливали в глаза "горячий свечной жир", пытались отрезать нос, а также подвергали жестоким избиениям. Это своего рода дань его силе и мужеству, что он не только выжил, но и отказался реагировать или кричать, так что в конце концов они оставили его умирать. Он был, по выражению Фримена, "слаб, искалечен и изуродован", а также преследовался все более злобными кредиторами, включая его собственного брата, которому он продал участок земли в Кентукки, уже проданный им другому человеку одиннадцатью годами ранее. "Сломленный телом и духом", Генри Ли был доставлен обратно к своей семье, но вместо того, чтобы снова оказаться в тюрьме, он решил бежать из страны, не обращая внимания на свои долги и крупный залог, внесенный за освобождение из тюрьмы три года назад, в надежде восстановить здоровье на одном из англоязычных Карибских островов.

Возможно, печальный уход был, а возможно, и нет. Дуглас Саутхолл Фримен, автор монументальной биографии Ли, представляет себе, что Роберт "разделил последние объятия отца", но, учитывая поведение Генри Ли, вполне вероятно, что Роберт просто проснулся однажды утром и обнаружил, что его отца больше нет - ведь он уходил из-под залога, оставляя жену и свою семью собирать осколки. Он скитался с острова на остров в течение пяти лет, пока тяжелая болезнь - возможно, рак желудка - не заставила его вернуться домой и умереть. Ему даже не удалось доплыть до Саванны. "Смертельно больной" во время плавания, он был высажен на берег в Дангенессе, на острове Камберленд, штат Джорджия, где жила дочь его командира в Революционной войне Натанаэля Грина. Морской хирург предложил Генри Ли сделать операцию, но тот отказался, возможно, не без оснований, учитывая боль и опасность хирургического вмешательства в начале XIX века. "Мой дорогой сэр, - сказал Гарри Ли, - если бы великий Вашингтон был жив, находился здесь и присоединился к вам, я бы все равно сопротивлялся". Очевидно, что-то от его смелого духа все еще оставалось в старом негодяе, но вскоре после этого он умер в сильных мучениях и был похоронен на семейном кладбище Грин в Дангенессе.

Роберт Э. Ли впервые посетил могилу своего отца в 1862 году, и было отмечено, что он провел там всего несколько коротких мгновений. Возможно, мальчик знал больше, чем тот готов был признать.

В самом конце жизни Роберта Э. Ли, в 1870 году, Чарльз К. Джонс опубликовал книгу о Светлой Лошади Гарри Ли, в которой довольно откровенно рассказывалось о его жизни и смерти. Когда книга была доведена до сведения Роберта Э. Ли, его жена написала, что он был "болезненно" потрясен ею, и что его первым побуждением было "опровергнуть содержащиеся в ней "обвинения", если они не соответствуют действительности". Возможно, слабое здоровье не позволило Ли предпринять попытку защитить своего отца, но более вероятно, что он уже знал, что обвинения были правдой, и был достаточно мудр, чтобы не поднимать новую бурю, отрицая их в публичной печати. Это уже пытались сделать - в 1822 году было много шума, когда вышла книга помощника судьи Верховного суда США Уильяма Джонсона, в которой он указал на "ошибки" и "ложные утверждения" в "Мемуарах о войне в Южном департаменте Соединенных Штатов" - книге, которую Генри Ли написал в тюрьме для должников. Книга Джонсона побудила старшего сводного брата Роберта Э. Ли написать и опубликовать гневную 500-страничную защиту своего отца, переплетенную с яростными нападками на Джефферсона, поэтому полемика на тему "Светлой лошади" Гарри Ли не могла стать неожиданностью для кого-либо из его детей. Поэтому есть вероятность, что Роберт Э. Ли сознательно и бессознательно знал о темной стороне жизни своего отца, но благоразумно предпочел запомнить его как героя Революционной войны и друга Вашингтона. * То, что он не хотел знать, он подавлял, как многие люди подавляют знания о родителях. Когда он вырос и уехал из Вирджинии, из объятий семей Ли и Картеров - где было много жертв безответственности и нечестности Генри Ли - и поступил сначала в Вест-Пойнт, а затем в армию, где большинство людей, которых он встречал, не знали о долгой истории неприятностей и долгов Светлой Лошади Гарри Ли в Вирджинии и считали его просто одним из известных имен Американской революции, он стал относиться к своему отцу более положительно, чем, возможно, чувствовал на каком-то более глубоком уровне.

Все это, конечно, не означает, что Роберт Э. Ли не находился под влиянием своего отца и не унаследовал некоторые его лучшие черты. Как и Генри Ли, Роберт был высоким, физически сильным, прирожденным наездником и солдатом, причем настолько отважным, что даже его собственные солдаты часто умоляли его отойти подальше, но, разумеется, тщетно. Он обладал отцовским даром внезапной и неожиданной фланговой атаки, которая выводила противника из равновесия, а также способностью отца внушать своим людям преданность - а в случае